Законодательство о защите конкуренции и интеллектуальная собственность

Современное состояние антимонопольного законодательства России характеризуется следующим. Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» не содержит каких-либо специальных положений, относящихся к инновационным рынкам и отраслям экономики, не учитывает специфику рынков новых товаров и новых практик, но позволяет в целях совершенствования производства, стимулирования технического и экономического прогресса осуществлять практики, запрещаемые в обычных условиях.

В отношении использования объектов интеллектуальной собственности не действует каких-либо общих исключений и оговорок кроме специальных положений в отношении отдельных норм, запрещающих: - злоупотребление доминирующим положением (п. 4 ст. 10 Закона) – такими злоупотреблениями не признаются действия по осуществлению интеллектуальных прав, и - ограничивающие конкуренцию соглашения (п. 9 ст. 11 Закона) – соглашения о предоставлении или об отчуждении прав использования РИД и средств индивидуализации не могут быть признаны таковыми. Фактически указанные «исключения» выводят из-под юрисдикции антимонопольного органа и сюда любые действия с объектами ИС – будь то совершение сделок, предъявление исков и требований или иные меры по «осуществлению» своего права. Из перечисленных нами выше антиконкурентных практик сюда не относятся только действия по приобретению прав путем регистрации, а остальные практики оказываются не запрещенными законом.

Свобода распоряжения интеллектуальными правами ограничивается также нормой ст. 1239, 1362, 1423 ГК РФ о принудительных лицензиях – до настоящего времени ничего не известно о практике их применения (хотя некоторые нормы уже претерпели изменения), подразумевается, что эти нормы предназначены не для регулирования отношений между национальными субъектами, а призваны обеспечить национальные интересы Российской Федерации при «принудительном импорте» лекарственных препаратов и семян растений. Федеральный закон «О защите конкуренции» запрещает недобросовестную конкуренцию, если она связана с приобретением и использованием средств индивидуализации (ст. 14.5 Закона), фирменных наименований и коммерческих обозначений, наименований мест происхождения товаров, копированием фирменной одежды (ст. 14.6 Закона), ноу-хау (ст. 14.7 Закона). Первая группа практик относится к недобросовестному использованию объектов ИС и предусматривает ситуации, при которых заявитель воспользовавшись ошибкой лица, вводящего обозначение в оборот, регистрирует его на свое имя – так называемый, сквоттинг (squatting).

Остальные «запрещенные практики» относятся только к случаям незаконного использования, то есть фактически предлагают дополнительные меры ответственности и последствия нарушения интеллектуальных прав, то есть не относятся к деятельности правообладателей.

Характерно, что права ИС используются интенсивнее участниками тех рынков, где острее конкуренция и существует тренд на консолидацию. Можно отметить, что в некоторых ситуациях эта консолидация осуществляется за счет механизмов ИС. Если рынок уже монополизирован и свободной конкуренции нет, монополист не отказывается от защиты ИС, но использует ее больше как имиджевый фактор, либо фактор международной экспансии или дополнительной страховки «на будущее». Так, наибольшая активность патентования и регистраций товарных знаков наблюдается в пищевой промышленности, в фармацевтике, в отношении печатной продукции, индустрии развлечений и бытовых товаров. Это наиболее развитые рынки, на которых хотя и присутствуют крупные компании и холдинги, еще сохраняют достаточно конкурентные условия. При этом основные патентные споры касаются фармацевтической продукции и борьбы за право производить и предлагать к продаже конкретные препараты – чаще всего возникают споры о действительности патентов, нежели об их несанкционированном использовании. В отношении объектов авторского права значительная часть споров относится к незаконному использованию персонажей произведений (их же изображения как правило регистрируются в качестве товарных знаков), тиражированию печатных произведений и незаконному распространению музыкальных произведений.

Характерно, что суды, рассматривающие споры с требованиями о взыскании компенсаций, придерживаются весьма умеренных или консервативных взглядов и как правило существенно снижают размеры требуемых истцом сумм. Это, с одной стороны, страхует нарушителей от существенных потерь (а ведь компенсация за нарушение прав с предпринимателя взыскивается и в отсутствие вины), но с другой стороны, вынуждает правообладателей прибегать к сериям исков, что заваливает суды однотипными делами с компенсациями в среднем 20-100 тыс. руб. за каждый случай нарушения. Данная практика была поддержана Конституционным судом РФ, который подтвердил возможность взыскания компенсации в исключительных случаях – ниже установленных ГК РФ минимальных размеров. Нет доказательств, что такая практика оказывает существенное влияние на ситуацию – количество нарушений и количество подобных дел не сокращаются (при этом неизвестно, сколько споров урегулируется без обращений в суды). Понятно, что предприниматель, имеющий намерение оказать реальное давление на конкурента, будет использовать только самые эффективные и доступные ему средства, опираясь на опыт коллег и прецеденты.

Наиболее эффективным и действенным средством является взыскание убытков или предусмотренной законом компенсации (statutory damages) – мгновенный удар по нарушителю, который кроме имущественного урона конкуренту приносит и значимый доход правообладателю. Многие «громкие» дела известны как раз благодаря большим размерам взысканных сумм. Если существует возможность наказать конкурента существенной денежной компенсацией за использование товарного знака или задействовать по этому основанию правоохранительные органы для создания препятствий – будет расти и спрос на регистрации, и количество дел. Будут появляться и другие антиконкурентные практики. Но если в России неизвестны значимые прецеденты взыскания крупных компенсаций или убытков (до вступления в силу ст. 1406.1 ГК РФ) за нарушение патентов, а большинство дел по подобного рода спорам оканчивается запретом на использование патента, значит и заявительная активность обусловлена другими факторами, не связанными со стремлением монополизировать рынки. «Излишне суровые» меры ответственности за нарушение интеллектуальных прав, как показывает практика, могут компенсироваться усмотрением суда в конкретном деле, который вправе даже полностью отказать в удовлетворении иска, если придет к выводу, что правообладатель злоупотребляет своими правами, ссылаясь на формальное наличие нарушения, но такое нарушение не причинило ему сколь-нибудь значимых потерь.

Известны прецеденты применения значительных оборотных административных штрафов за нарушение требований законодательства о защите конкуренции, предусмотренные Кодексом РФ об административных правонарушениях, но они либо не относятся к ситуациям, связанным с легальным осуществлением прав ИС, либо представляют собой случаи привлечения к дополнительной ответственности за нарушение интеллектуальных прав и свидетельствуют не о «сдержках и противовесах», которые антимонопольное законодательство готово предложить праву ИС, а наоборот о своеобразном усилении и без того мощных механизмов ответственности, имеющихся в законодательстве об ИС. Напротив, сильная судебная защита прав изобретателей в США сделала патентование одним из средств монополизации и породила разнообразие практик и тактик, используемых правообладателями. Представление о ценности патента сформировалось еще в XIX веке и поддерживается современными громкими процессами, хотя наиболее крупные рекордные компенсации взыскиваются за нарушения авторских прав и ноу-хау.

Так, в США возникли и распространились практики образования патентных пулов, патентования технических стандартов и патентного троллинга. В США сложилась и развивается доктрина «первой продажи» как ответ на тактику правообладателей по территориальному разделу рынков и использование прав ИС для запрета так называемого «параллельного импорта». Исследователи отмечают, что США в этом вопросе часто следовали двойным стандартам, навязывая другим юрисдикциям применение национального принципа исчерпания прав вместо международного (универсального), принятого в США. В Евросоюзе антитраст как правовое движение складывается в основном под влиянием американских практик, которые переносятся международными корпорациями в Европу. Одно из первых рассмотренных дел – дело Microsoft – заложило основы подхода, который затем нашел воплощение в законодательстве Евросоюза. Некоторые юрисдикции в целях недопущения монополизации наиболее важных экономических сфер ограничивают законодательно возможности патентования, например фармацевтических средств, технологических процессов производства лекарственных средств и способов лечения.

По материалам АО "РВК"